Приветствую Вас Гость!
Вторник, 19.03.2024, 10:12
Главная | Регистрация | Вход | RSS

Меню сайта

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Вход на сайт

Поиск

Календарь

«  Март 2024  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Архив записей

Друзья сайта

Книги о войне.

ЧИТАЕМ КНИГИ О ВОЙНЕ

Повесть о мальчике Ване Солнцеве, который осиротел в годы Великой Отечественной Войны.
 Писатель К.Д.Воробьёв.

Воробьёв К.Д. Убиты под Москвой: Повести и рассказы / Вступ. ст. В.Чалмаева; Худож. А.Тамбовкин. — М.: Дет. лит., 2003. — 284 с.: ил. — (Шк. б-ка).
«Учебная рота кремлёвских курсантов шла на фронт».
Это первая строка повести Константина Воробьёва «Убиты под Москвой» и для того, чтобы представить, «о чём книга», информации уже достаточно. Но информация здесь ни при чём. Речь идёт о том, как встречаются впервые война и человек. Определяя жанр этого произведения, вместо нейтрального термина «повесть» нужно было бы написать «прививка от иллюзий».
Читатель может не рассчитывать на снисхождение. Ноябрь, холодно, над полями стоит голубовато-призрачная мгла, которая не рассеивается и пахнет дымом, потому что всюду вокруг горят «населённые пункты». И в этой мгле с людьми происходят перемены, которые невозможно было вообразить всего несколько дней назад.
Читатель увидит генерала, который выходит из окружения в солдатской шинели без знаков офицерского различия, однако, встретив своих, начинает в ту же минуту на них кричать, как и положено генералу.
Читатель услышит звук выстрела, которым покончит с собой капитан Рюмин — наставник, кумир и образец для подражания мальчишек-курсантов. Человек, умевший держать строй. Человек в фуражке, надетой с неподражаемым «рюминским» шиком. Но война любит пошутить. Когда курсанты будут нести под обстрелом тело бывшего своего командира, чтобы похоронить, защитная каска, которую ему пришлось надеть в бою, собьётся набекрень и будет сидеть совсем по-рюмински, как всегда.
И только если читатель преодолеет всё это, он узнает, что лейтенант Алексей Ястребов остался жив. Даже больше: он подбил танк. Он взорвал этот проклятый танк почти у себя над головой, скатившись в яму, которую копали не для окопа, а для могилы. Он кинул свою бутылку туда, куда надо: не «в лоб», а в то место, которое встречный солдат назвал «репицей». Он вытащил себя из-под завала земли, а потом «отрыл свою шинель и рукавом гимнастёрки старательно очистил петлицы от налипшего песка и глины. Кубари были целы». После этого, взвалив на плечи все винтовки, ещё пригодные к употреблению, лейтенант Алексей Ястребов пошёл к своим.
Ноябрь 1941-го — это совсем не май 1945-го. Но повесть Воробьёва «Убиты под Москвой» — всё равно книга о победе.


Казакевич Э.Г. Звезда: Избранное / Послесл. Б.С.Рубена. — М.: Эксмо, 2003. — 733 с. — (Красная книга рус. прозы).
Повесть Эммануила Казакевича «Звезда» появилась значительно раньше всех других здесь упомянутых. Она была написана в 1946 году. И это совершенно удивительно, потому что у книги Казакевича есть черта, очень редко встречающаяся в рассказах о войне.
Сюжет известен хотя бы потому, что совсем недавно по экранам кинотеатров и телевизоров прошёл очень молодой современный фильм, воспроизводящий события. Фильм искренний, динамичный и взволнованный: группа наших разведчиков уходит во вражеский тыл, разведчики героически погибают, едва успев передать важнейшие разведданные, а девушка-радистка Катя, влюблённая в лейтенанта Травкина, по нашу сторону фронта не спит много суток подряд и всё повторяет: «Звезда», «Звезда», «Звезда»… Я «Земля»…
Коллеги-библиотекари свидетельствуют, что спрос на книгу Казакевича после фильма заметно возрос. Очень хорошо. Теперь все, прочитавшие повесть, узнают силу, которая отличает «Звезду» и от соседей по книжной полке, и от любых экранизаций.
Дело в том, что это спокойная книга.
Именно так. В 1946 году, то есть сразу после лихорадочного напряжения всех чувств, среди множества документальных свидетельств «по горячим следам» Эммануил Казакевич сумел как бы подняться над временем и сразу встать в строй отечественной литературной классики. Или, по словам Александра Твардовского, создать «блестящий образец художественной организации материала».
Он не вспоминал, «как это было». Он понимал и рассказывал нам о самой природе происходящего, о том, как на этой войне только и могло быть. Он нашёл интонацию, которую нельзя сымитировать, её можно только выстрадать:
«…То, что на военном языке называется переходом к обороне, происходит так. Части развёртываются и пытаются с ходу прорвать фронт противника. Но люди измотаны непрерывным наступлением, артиллерии и боеприпасов мало. Попытка атаковать не имеет успеха. Пехота остаётся лежать на мокрой земле под неприятельским огнём и весенним дождём вперемешку со снегом…
Начинается сравнительно тихая жизнь, мокрая жизнь, жизнь липкая, дрянная, земляная, но всё-таки жизнь. А когда подходит ближе полевая почта и накопившиеся за месяц наступления письма целыми пачками доходят до продрогших солдатских рук — это уже почти счастливая жизнь…»
Когда писатель так просто говорит о самом сложном, ему очень хочется верить.


Богомолов В.О. Иван; Зося: Повести / Предисл. И.Дедкова; Худож. О.Верейский, А.Веркау. — М.: Дет. лит., 2001. — 191 с.: ил., 1 л. портр. — (Шк. б-ка).
Повесть Владимира Богомолова «Иван» требует к себе особого отношения в силу нескольких очень разных причин.
Эту книгу принято считать «детской», потому что главный её герой — ребёнок. Между тем, судьба и смерть малолетнего Ивана Бондарева — одна из самых страшных историй о войне. 100 (сто) марок, выданных полицаю Титкову за поимку неизвестного, которого якобы зовут «Иван», — не просто конец повествования. Это один из самых безжалостных и пронзительных финалов в литературе минувшего века. Нельзя «назначить» возраст читателя, готового к такому чтению, и вставить написанную слезами повесть Богомолова в «список книг о войне». Эту книгу можно только передать из рук в руки и только тогда, когда старший готов отвечать за младшего.
У этой книги редкая судьба. В свой срок и час «Иван» Владимира Богомолова превратился в «Иваново детство» Андрея Тарковского. Это превращение невозможно назвать привычным словом «экранизация», хотя сюжетная канва воспроизведена до мельчайших деталей. С тех пор существуют книга и кино — два самостоятельных явления искусства. Но это не альтернатива. Когда отец и мать рассказывают о прожитой жизни, нужно выслушать и того и другого.
Все, кто пытался честно рассказать о войне, достойны глубокой благодарности. Но очень может быть, что маленькая повесть «Иван» — это и есть прямой и безоговорочный ответ на вопрос, почему Россия победила.